Деятельность пианиста-солиста

Я без особой охоты брался за изучение Шопена. Не тянуло меня к нему. И когда Метнер в порядке очередных, проходимых в его классе вещей задал мне Первый концерт Шопена, то я невольно сгримасничал и робко спросил: «Нельзя ли что-нибудь другое?» — на что последовало сухое, беспрекословное: «Нет». Изучение Концерта дало мне неизмеримо много и выправило в моей игре многие серьезные недостатки. Впоследствии это произведение я очень полюбил.

*

К моему выпускному экзамену (апрель 1917 года) дядя Коля назначил мне программу исключительной трудности. Я не верил, что одолею ее за зимний сезон, а он действовал наверняка и оказался нрав. В программе полагалось иметь произведение и современного композитора. Естественно, что я жаждал играть на экзамене что-нибудь из произведений Метнера, о чем я и сказал ему. И вот что я услышал в ответ:

— Я вообще ученикам своих вещей не даю…

Но тут я решил не уступать, не сдаваться, я просто взмолился и… победил:

— Ну так уж и быть, в виде исключения… возьми Импровизацию.

Вещь эта, написанная в вариационной форме на замечательную лирическую тему, — одно из наиболее ярких современных и типичных для стиля Метнера произведений. Ее отличает богатая и одухотворенная виртуозность.

*

Помнится, как однажды, будучи еще учеником Есиповой, я сыграл дяде Коле Вариации Листа на тему Баха из Двенадцатой кантаты — вещь малоизвестную и непопулярную в обычном репертуаре пианистов. Прослушав совершенно новое для себя произведение, он воскликнул:

— Боже, как это гениально!.. Да если бы я был пианистом*, я бы завтра же принялся за изучение этой вещи!

Его изумило, как тема Баха, содержащая девять звуков, нисходящих в хроматическом порядке поочередно — половинными и четвертями, была замечательно претворена гениальной индивидуальностью Листа!..

Можно только пожалеть, что творческая и в обычном смысле концертно-эстрадная деятельность для Метнера были несовместимы. Лишь в одном он не мог себе отказать: в исполнении в концертах произведений Бетховена — композитора, наиболее им любимого. Он сравнительно часто исполнял его сонаты — Вальдштейновскую и «Аппассионату», а из концертов Бетховена — Четвертый, к которому он написал свои собственные каденции.

Интересен следующий случай из его концертной деятельности как пианиста-солиста. В 1910 году Кусевицкий пригласил в качестве гастролера для симфонического концерта дирижера, уже достаточно известного за границей, — голландского немца Вильгельма Менгельберга. В программе концерта, посвященного Бетховену, значились Девятая симфония и Четвертый концерт, исполнителем которого был приглашен Метнер. Концерт должен был состояться в Петербурге [2]. Метнер за день до концерта приехал из Москвы и остановился у нас. В день концерта утром была назначена генеральная репетиция, во время которой Менгельберг позволил себе не следовать темпам солиста (как музыкально и тактически требовалось бы) и начал вовсю гнать первую часть концерта, думая, что «молодой человек» (как он Метнера потом назвал) уж отыграет как-нибудь, а все дело в Девятой симфонии. Но Метнер выдерживал взятый темп, а когда стало невозможно бороться, остановился, сказал Менгельбергу, что у них в темпах расхождения. Менгельберг ответил: «Spielen Sie nur, junger Mann, es wird schon gehen!» **

Метнер возразил, что будет играть только в подобающем темпе. Кое-как первую часть дотянули. Вторая часть прошла благополучно. Но ужас произошел с третьей, когда Менгельберг явно назло взял медленный темп, как бы говоря: «Хочешь медленный темп, так вот же тебе!» (Эту часть дядя Коля обычно исполнял бурно и весело.) Дяде Коле пришлось остановить оркестр и показать свой темп… Дирижер улыбнулся и опять продолжал по-своему. Тут Метнер вскочил, за хлопнул крышку рояля, до глубины души возмущенный, спрыгнул с эстрады и уехал с репетиции. По приезде к нам домой начались рассказы о происшедшем на репетиции, и мы уж не знали, как успокоим. дядю Колю, находившегося в очень нервном состоянии… Но инцидент не был еще исчерпан: часа за 3 или 4 до начала концерта к нам приехал взволнованный Кусевицкий с певицей Е. И. Збруевой (моей теткой, по мужу Штембер) и Дидерихсом, надеясь втроем уговорить моего учителя не отказываться в последнюю минуту от выступления. Но Метнер был тверд, к приехавшим не вышел и вместе со мной отправился на улицу, оставив «уговорщиков» с тетей Анютой и моими, родителями. Уговоры, укоры и увещевания ни к чему не привели… Метнер в своем отношении к Бетховену не мог допустить темповой «игры в поддавки». Приехавшие, видимо, этого не понимали. Вечером вместо Четвертого концерта Бетховена Менгельберг без репетиции исполнил Первую симфонию. В симфоническом концерте оркестра Кусевицкого в Москве, где исполнялась программа из произведений Бетховена с участием Метнера, дирижировал уж не Менгельберг, а выписанный Кусевицким Вендель. Метнеру тогда была устроена шумная овация и поднесен адрес от музыкантов с благодарностью за защиту чести русского артиста [3].
* То есть, надо понимать, пианистом по преимуществу, в первую очередь.

** «Вы только играйте, молодой человек, все образуется!» (нем.).