Мужественная защита

В годы, непосредственно предшествовавшие Октябрьской революции, Николай Карлович Метнер уже занимал в музыкальной жизни Москвы одно из ведущих мест.

Широкой популярностью пользовался в те годы Рахманинов. Существовала большая группа «скрябинистов», пренебрежительно относившаяся к музыке Рахманинова, не без мистицизма поклонявшаяся своему вождю и самоуверенно считавшая себя непогрешимой в определении путей развития музыкального искусства.

Несколько позже «властителем дум» довольно обширной группы музыкантов и любителей музыки стал и Н. К. Метнер; его мужественная защита классических основ музыкального искусства противопоставлялась этой группой безудержному «катастрофизму» Скрябина.

В декабре 1917 года покинул Россию Рахманинов. Николай Карлович неодобрительно отнесся к этому отъезду. «Я бы этого не сделал, — сказал он мне, — нельзя бежать из горящего дома». Поэтому я был очень удивлен, когда спустя несколько лет Николай Карлович сам уехал за границу .

В 1927 году Николай Карлович приезжал из-за границы в Москву, где состоялось несколько концертов из его сочинений с его участием . Эти концерты имели огромный успех. Музыка его произвела сильное впечатление даже на тех молодых музыкантов, от которых, казалось бы, нельзя было этого ожидать. В Большом зале консерватории ко мне подошел молодой композитор А. А. Давиденко (в то время руководитель студенческого композиторского кружка в Московской консерватории, позднее видный композитор РАПМ) и взволнованно сказал: «Никогда не слышал такого замечательного композитора!»

Между прочим, в этот приезд в Москву Николай Карлович узнал, что я преподаю в консерватории какую-то «современную гармонию». Это был курс так называемой «третьей гармонии», введенной тогда в программу композиторского факультета. Заключался он в том, что я читал лекции о различных течениях в современной европейской музыке, различных новых гармонических приемах и стилях в ней, доводя свой анализ до шёнберговской додекафонии. Отношение мое к этим различным течениям было в большей или меньшей степени критическим.

— Что это за современная гармония? — раздраженно спросил Николай Карлович.

Я обещал ему пересказать в общих чертах содержание моих лекций. Николай Карлович пригласил меня специально для этой цели. Но едва начал я излагать ему свои соображения о гармонии Скрябина, как Николай Карлович пришел в такое волнение, что его жена Анна Михайловна прекратила нашу беседу, сказав, что ему вредно волноваться. Он успел только ответить на одно замечание, сделанное мною в разговоре, относительно того, что соединение двух трезвучий, отстоящих друг от друга на увеличенную кварту, встречается и в его сочинениях. Он сказал: «Вот так (он сыграл):

— хорошо!

Так:

— хуже!

А так:

— совсем плохо!»

К сожалению, разговор наш был прерван, и я боюсь, что у Николая Карловича создалось впечатление о моей якобы «измене». Я же в то время лишь очень хотел выяснить более подробно взгляды Николая Карловича на разные проблемы, волновавшие меня. «Модернистический уклон» в моем творчестве был в это время, как и прежде, очень экспериментальным и мало отразился на существенных чертах моего музыкального мировоззрения.