Н. К. Метнер — друг и учитель. Эдна Айлз

Музыка Метнера тесно связана со всей моей жизнью как пианистки. Мой первый учитель музыки любил его «Идиллию» из op. 7 и дал мне ее разучить, когда я была еще совсем юной. Это повело к изучению его более крупных произведений, с которыми я и выступала в концертах. Одной из вещей, давно освоенных мною, был его Первый концерт.

Я очень хотела встретить Метнера лично, услышать от него критику моей игры и получить указания, как нужно исполнять его музыку. Когда в 1930 году я узнала, что он приезжает в Англию и даст концерт в Лондоне, написала ему, что меня интересуют его произведения, и попросила прослушать мое исполнение его Первого концерта. Он любезно на это согласился и пригласил меня прийти в артистическую после его концерта.

С большим волнением пришла я на этот концерт . Помню, что он играл чудесную Вторую сонату для скрипки и фортепиано, op. 44 с Мэй Харрисон, а потом блестяще сыграл свою «Импровизацию» op. 47. Концерт закончился прекрасными песнями, op. 52; пела Татьяна Макушина. Атмосфера была наэлектризована — публика в восторге и аплодисментам не было конца.

С некоторым трепетом я вошла в артистическую: Метнер, с выражением спокойного удовольствия, разговаривал с окружавшими его многочисленными поклонниками. Когда мне удалось, наконец, подойти к нему и представиться по-французски (в то время он не очень хорошо понимал по-английски), он подозвал миссис Метнер, которая подоспела на помощь со своим знанием английского языка.

Мы с матерью явились на Бельсайз авеню, где Метнеры остановились в этот приезд в Англию, и они приветливо нас встретили. Когда я начала играть его Первый концерт, Метнер слушал с несколько скучающим видом. Но скоро я почувствовала, что ему стало интересно. Он оживился и стал ходить по комнате, то восклицая «magnifique» *,

то делая критические замечания и подавая полезные советы; иногда он сам садился за рояль, чтобы пояснить свои слова. Когда миссис Метнер прервала нас, он досадливо воскликнул: «Ах, это я кому-то назначил прийти!» Ей же он сказал про меня по-английски: «Она блестяще играет and she can gather it». Я узнала потом, что он разумел под этими словами способность видеть музыкальное произведение как целое.

Я ушла от них счастливая сознанием, что мое желание познакомиться с ним исполнилось и что теперь я могу с большой уверенностью работать над его музыкой. У меня осталось живое впечатление его доброты и мягкости, полной достоинства простоты в обращении, красивой и благородной наружности.

Я больше не видела Метнера до весны 1934 года, когда он опять приехал в Англию . Тем временем я разучила его Концерт № 2 op. 50 и выступала с ним в Борнмуте. Он согласился прослушать мое исполнение и сказал, что игра моя очень музыкальна; его поразило, что я так хорошо поняла ритм. Он также прослушал Шесть сказок op. 51, и после шестой сказал с удивлением: «Я не знаю, как вы сумели это понять — это такая русская вещь!» Разумеется, он многое раскритиковал в игре и дал мне ряд советов, и я почувствовала, как для меня было бы важно и ценно у него поучиться. Я спросила миссис Метнер, возможно ли это устроить, а она сказала, что Николай Карлович и сам об этом думает и с удовольствием согласится давать мне уроки у себя на дому во Франции. Я приняла это как великую честь.

В июне мы с матерью отправились в Париж. Метнеры жили в Bellevue, в небольшом доме на знаменитой Avenue du Château, с обеих сторон обсаженной деревьями; место это уединенное, находилось довольно далеко от Парижа, и он мог здесь спокойно работать. В течение нескольких недель я ездила к нему на уроки почти что через день, разучивая, главным образом, его произведения, особенно Концерт № 2 op. 50 и Сонату-балладу op. 27, но также кое-что из произведений Баха, Бетховена и Шопена.

Как учитель, он щедро давал мне пользоваться плодами своей мудрости и опыта. Обыкновенно он сначала прослушивал всю пьесу целиком и, несмотря на все недостатки моего исполнения, всегда ободрял меня и оставался доволен общим его характером. Он часто говорил: «Вы так хорошо понимаете музыку». После этого начинался подробный критический разбор; садясь за рояль, он показывал, как нужно играть то или другое место, делая при этом пояснения. Он хотел научить меня так исполнять его вещи, чтобы со всей возможной яркостью воплощать его музыкальный замысел. Для этого он давал мне драгоценные указания и наставления, касающиеся искусства фортепианной игры во всех ее сферах.

* «Великолепно» (фр.)