Не только чудесный пианист, но великий музыкант

Как пианист он создал себе неувядаемую славу не только исполнением своих сочинений, но также Бетховена и Шумана. К сожалению, я не знал Метнера, как знали его «старые москвичи», ведь обосновался я в Москве только с 1922 года. Никогда не забуду его исполнение Четвертого концерта Бетховена в Петрограде в 1915 году (дирижировал Сергей Кусевицкий) [2]. В смысле совершенства и верности духу Бетховена это был идеал! Впоследствии я имел еще счастье слышать его собственные сочинения в дни приезда Метнера в Советский Союз в 1927 году [3]. Особую радость доставляло ни на минуту не прекращавшееся ощущение, что играет не только чудесный пианист, но великий музыкант, прекрасный композитор, что мысль и слух всецело руководят пальцами, его феноменальной виртуозностью, что пианизм этот одухотворенный. Трудно представить себе более пластичную игру, пластичную не только в чисто пианистическом смысле, но и в смысле выявления музыкальной, композиторской мысли, того, что называем музыкальным содержанием.

В Метнере — человеке, композиторе и пианисте — чувствовалось великое, страстное отвращение ко всякому беспорядку, верхоглядству, легкомыслию, дурному вкусу, всякой дешевке. Мне слышатся и в его сочинениях, и в исполнении некоторые гневные, «ворчливые» нотки, как будто на душе уж слишком «много накипело». Но ведь это только малая часть метнеровского миросозерцания.

«Простим угрюмство — разве это сокрытый двигатель его?…» (А. Блок. «Ямбы») [4].

*

Думаю, что мне лично Метнер дорог и близок не только потому, что я стар, но главным образом потому, что люблю унаследованную нами духовную культуру прошлого. А Метнер — детище этой культуры, исчисляемой веками. И мы всегда с благодарностью и любовью будем вспоминать о нем…