Памяти учителя. А. В. Шацкес

Проникновенность раскрытия содержания, вдохновенность показа бывали такой силы, что мне порой казалось, что я присутствую при рождении музыкального произведения, вижу как бы процесс созидания, постигаю логику взаимодействия всех элементов музыкальных «смыслов». После занятий мне часто казалось, что «порция» мыслей и чувств, которую я получил на уроке, такова, что потребуется изрядное количество времени, чтобы они впитались. Но через два, три дня снова занятия у Николая Карловича, снова происходит творческий процесс накопления все новых и новых духовных богатств. Когда казалось, что уже больше ничего невозможно показать в данном произведении, Николай Карлович умел находить такие стороны, которые как-то по-иному освещали это сочинение. Творческая фантазия у Николая Карловича была неисчерпаема.

На занятиях настолько рельефно, логично и ясно выявлялась вся ткань произведения, что ученикам моментами представлялось очень простым «материальное», техническое воплощение музыкального замысла, стоит только сесть за инструмент. Однако для достижения этой ступени реального воплощения замысла необходима была огромная работа. Ясным становилось, что проблема «ремесла» — важный вопрос и что без овладения им профессионального искусства не может быть. Николай Карлович приучил нас испытывать эстетическое наслаждение от самого процесса игры. «Исполнитель, — говаривал Метнер, — не может ждать случайного вдохновения, он должен уметь вызвать его». Запомнилось выражение Николая Карловича — «все упражняемо». В этой защите «ремесла» в искусстве Метнер исходил из определенных ясных принципов, конкретизируя их на особенностях пианистического искусства.
Николай Карлович, придавая большое значение целесообразности и экономии, стремился помочь ученику избавиться от всех лишних движений рук и найти лишь те, которые соответствовали бы мелодическому дыханию, ритмическому рисунку и динамике произведения. Руки у самого Николая Карловича были очень мягкие, но упругие. Самый способ звукоизвлечения был каким-то особенным, казалось, что клавиши — нечто необычайно податливое и исполнителю нужно только точно воспроизвести рисунок сочинения. Какая стремительность движения, полетность и танцевальность были присущи ему при исполнении тех мест произведения, где необходим большой подъем и острый ритм! Помню случай, когда я играл Экспромт Ges-dur Шопена. Николай Карлович, желая добиться от меня большей легкости и эластичности, говорил, что ощущение руки можно в данном случае сравнить с пластичностью и упругостью балерины, танцующей на пуантах. Подобные аналогии не были у Николая Карловича привычными и дежурными сравнениями, они возникали непосредственно в творческом учебном процессе. Всех присутствовавших в классе поразили неподражаемая грация и удивительная красота, с какой Николай Карлович играл, объясняя, как он представляет себе характер исполнения этого Экспромта.

Стремления к мастерству Метнер не представлял себе в отрыве от постижения сущности музыкального произведения, его «музыкальных смыслов». Он считал, что только живое, трепетное дыхание музыки рождает и диктует необходимые технические приемы. Отсюда и его резко отрицательное отношение ко всему внешнему в музыке. Увлечение внешними средствами музыки, по мысли Николая Карловича, неизбежно приводит к привычке, а привычка в искусстве — опасное явление.

Несмотря на то, что Николай Карлович говорил об упражняемости всех элементов исполнительского искусства, он совершенно не признавал механической системы работы, «тренировки» как самодовлеющего принципа. Он возражал против многократных повторении «трудных», а подчас и «нетрудных» эпизодов без уяснения художественной задачи, которую преследует исполнитель. Сначала необходимо осознать цель, то есть замысел, затем увидеть, что мешает его выполнению, с тем чтобы привлечь все средства исполнительского мастерства для преодоления трудностей как технических, так и психологических. Механическая работа свидетельствует не о любви к своему ремеслу, а лишь о лености ума и слабости творческого воображения у исполнителя. Недостатки исполнения от многократных повторений не преодолеваются, а, наоборот, закрепляются; вместе с тем живое чувство музыки притупляется, и сама тренировка становится бесперспективной.

* Метнер Н. К. Муза и мода, с. 122.

** Там же, с. 123.