В мае 1950 года произошла встреча Метнера с знаменитой певицей Элизабет Шварцкопф

Летом 1948 года я и моя вторая жена Джен, наконец, побывали в Европе и встретились с Метнерами. В это лето у нас наладились столь близкие отношения, что и раньше, при Екатерине Владимировне, о чем свидетельствуют все последующие письма Николая Карловича, а также его приписки к письмам Анны Михайловны. В этих письмах его юмор еще далеко не иссяк, несмотря на убывающие силы.

Позднее, прислав нам в Америку свою фотографию, Николай Карлович сделал на ней характерную для него шутливую надпись: «Милому Свану, старинному, но вечно молодому другу, дорогому товарищу, терпеливейшему, благороднейшему Демьянову Уху от любящего его старого банкира» Демьяна Метнера.

To my friend Alfred and his Дженушка.

With love N. M.»

В этой надписи он намекал на наше слушание у него дома грампластинок (к сожалению, не долгоиграющих), вошедших в альбомы, которые выпустила фирма «His Master’s Voice» по заказу магараджи.

В январе 1950 года мы снова направились в Англию, и Джен удалось захватить с собой пластинки Третьей скрипичной сонаты op. 57 Метнера, только что сыгранной у нас в колледже скрипачом Э. Розенблитом и пианистом Б. Рубакиным. Вот как реагировал на это исполнение Николай Карлович в письме, относящемся к февралю 1950 года: «Дорогой Аля со чады (то есть Джен и Алеша). Пишу лишь, чтобы выразить нашу радость по поводу Вашего приезда и нового знакомства с Алексеем, божьим человеком. И еще хочется поблагодарить от всего сердца Вас и Вашу Дженушку за рекорды Сонаты-эпики… Несмотря на отсутствие равновесия силы обоих инструментов, я нахожу исполнение этой сонаты превосходным и полным живого чувства и понимания. Благодаря болезни я уже давно перестал чувствовать себя «автором» всех этих сонат и прочих опусов; чувствую себя бесконечно слабее и половину из них перезабыл и потому, когда слушаю рекорды, слушаю вполне объективно, как постороннее лицо, и как таковое неизменно чувствую несправедливым отношение современников к этой все же неподдельной музыке. Как я был бы рад, если бы здесь были бы такие живые музыканты, как эти двое исполнителей. Когда же мы, наконец, опять увидимся! Обнимаю Н. Метнер».

В мае 1950 года произошла встреча Метнера с знаменитой певицей Элизабет Шварцкопф. Предполагался их совместный концерт 25 мая, который затем был отложен. Однако в октябре того же года с их участием удалось сделать грамзаписи на четырех пластинках (опять-таки не долгоиграющих) ряда песен Метнера*. Как в вокальном отношении, так и в смысле чисто технических качеств записи это была лучшая из

существующих грамзаписей песен Метнера. Не зная русского языка,. Шварцкопф выбрала главным образом песни из гетевских альбомов (op. 6, 15, 18). Но и «Муза» Пушкина, спетая по-английски, являет нам искусство Метнера во всей его глубоко убеждающей силе.

В том же 1950 году мы с женой путешествовали по Италии, и Николай Карлович словно бы сопровождал нас своими всевозможными шутливыми наставлениями, как нам действовать в любимой им Флоренции. Отыскав где-то вид этого города, он послал его нам, исписав открытку всеми ему известными итальянскими названиями вроде: «Cosi fan tutti e tutti frutti»; пометил датой, когда он сам ездил во Флоренцию («Primavera, 1924») и подписал: «Nicolo Metnereccio».

Преклонению его перед флорентийскими художниками Ренессанса не было предела. Помню, в каком озаренном состоянии он стоял перед картиной Андреа дель Сарто в нью-йоркском музее. Теперь же, в 1950 году, он писал: «…Вы поклоняетесь одному Джотто и не хотите знать моих любимых кватрочентистов!! А я еще перед Вашим отъездом хотел взять с Вас слово посетить непременно церковь или капеллу (не помню), но нечто di Badia, чтобы увидеть чудо кватрочентиста Filippino Lippi: Apparizione della Virgine a S. Bernardo. Это «Apparizione» поразило меня на всю жизнь…»

В Николае Карловиче, как в истинном художнике, постоянно горел внутренний огонь, не дававший ему покоя при виде покушений на святое искусство. Эта роль жреца, отстаивающего неприкосновенность святынь, порученных ему, всегда была присуща Метнеру. В последние месяцы жизни Метнер в своих письмах ко мне все больше и больше напирал на «палки», которые, по его мнению, всякие недоброжелатели ставили ему в «колеса». Он придавал огромное значение своей книге-исповеди* и не мог дождаться дня, когда она выйдет из печати в моем английском переводе. В июне 1951 года он писал мне: «Еще хочется знать о судьбе английского перевода моей книжки. Моей убогой и столь запоздалой книжонки… Но это все же моя исповедь как музыканта и, как мне кажется, продиктованная мне не только моей художественной совестью, но и голосом моих, наших музыкальных предков и учителей…»

Книга эта (в издании Haverford College) попала к Николаю Карловичу за два дня до его смерти, но он был уже так слаб, что не мог воспринять столь долгожданное событие.

* Были сделаны грамзаписи следующих песен: «Elfenliedchen», «Im Vorübergehen» из op. 6; «Selbstbetrug», «So tanzet», «Meeresstille», «Glückliche Fahrt» и.ч «Einsamkeit» из op. 18; «Муза», «Роза» из op. 29; «Вальс» из op. 32; «Лишь розы увядают» из op. 36; «Winternacht», «Die Quelle», «Praeludium» из op. 46.