Воспоминания о Н. К. Метнере. А. Б. Гольденвейзер

Николай Карлович Метнер был почти на пять лет моложе меня, так что в мои ученические годы я еще не мог быть с ним особенно близок. Позже наши отношения перешли в искреннюю дружбу.

В настоящем очерке я хочу поделиться с читателями некоторыми своими воспоминаниями об этом замечательном музыканте и человеке.

В творческом даровании Метнера была редкая особенность: он проявил свое композиторское мастерство и зрелость уже в самых первых произведениях. У Метнера положительно нет или почти нет юношески слабых вещей; его первый опубликованный опус — восемь фортепианных пьес под названием «Acht Stimmungsbilder» отличаются мастерством письма, которое могло бы принадлежать не 17—18-летнему юноше, а уже взрослому, сложившемуся композитору [1].

Общеизвестно, что Метнер закончил консерваторию лишь как пианист и специально композиции ни у кого не учился; своим исключительным мастерством он обязан только самому себе.
Метнер ограничивал свое искусство главным образом рамками фортепиано. В этом отношении он близок к Шопену, который был еще более замкнут. Ведь Шопен удовлетворялся почти исключительно областью фортепианной музыки. Все сочинения Метнера так или иначе связаны с фортепиано. Оркестра Метнер коснулся только в своих замечательных трех фортепианных концертах. Тем не менее характер творчества Метнера, несомненно, раскрывает в нем дар симфониста. Это нетрудно заметить уже в первой его Сонате op. 5, не говоря уже о таких сочинениях, как Соната-баллада op. 27, Соната e-moll из op. 25, представляющих собой грандиозные полотна симфонического размаха.

Творчество Метнера до сих пор еще не получило полного мирового признания, которого оно заслуживает. В его сочинениях очень мало элементов внешнего эффекта, попыток чисто колористического выражения. Вся их природа заключается в органичном развитии основных идей, развитии исключительно богатом и содержательном Они представляют собой как раз тот тип музыкальных произведении, который менее всего боится испытания временем. Я глубоко убежден, что всеобщее признание Метнера одним из величайших музыкальных гениев всех времен наступит, и наступит, вероятно, скоро. Ведь не кто иной, как Рахманинов в одном из своих писем называет Метнера великим композитором [3].

Метнер был первоклассным пианистом, который публично выступал главным образом со своими сочинениями и являлся поистине гениальным их исполнителем, но и в тех случаях, когда он играл произведения других авторов, а особенно Бетховена, также оставлял исключительно яркое впечатление. Нельзя забыть его исполнение Четвертого концерта и Сонат f-moll, op. 57, C-dur, op. 53 и D-dur из op. 10 Бетховена.

Метнер был человеком большого самобытного ума, удивительной душевной чистоты и постоянных исканий философской и моральном правды.

Особенно близко сошелся я с Метнером в 1900 году, когда мы втроем — я, он и А. Ф. Гедике — в августе этого года поехали в Вену на Третий Рубинштейновский международный конкурс. Такие конкурсы проходили каждые пять лет; на них были две премии: одна для композиторов, другая для пианистов, причем произведения, которые должны были играть пианисты, и жанры произведений, представляемые на конкурс композиторами, были строго определены еще А. Г. Рубинштейном. После его смерти в условия конкурса было внесено изменение: каждый из участников конкурса должен был сыграть одни из концертов Рубинштейна. Гедике участвовал в конкурсе по обеим специальностям, а я и Метнер лишь как пианисты, хотя в то время он уже занимался сочинением [4].

Метнер и Гедике вместе с отцом Метнера выехали в Вену на день-два раньше меня. Татьяна Львовна Толстая, в то время уже бывшая замужем за Сухотиным, в одну из поездок за границу останавливалась на довольно продолжительное время в Вене и, когда я собрался ехать туда, рекомендовала мне квартиру некой госпожи Кох, жившей в центре Вены. Эта дама охотно, особенно летом, когда ее семья разъезжалась, отдавала внаймы комнаты в своей хорошо меблированной квартире. Татьяна Львовна дала мне письмо к этой даме, которое я передал уехавшим вперед Гедике и Метнеру. Мы устроились все трое в квартире Кох, заняв три комнаты, довольно изолированные друг от друга.

Венские музыкальные организации отнеслись внимательно к приехавшим на конкурс. Местная, всемирно известная фортепианная фабрики Бёзендерфера была настолько любезна, что предоставила нам бесплатно три инструмента, по одному в каждой комнате.

Приехав в Вену, я застал Гедике и Метнера в квартире г-жи Кох; где остановился отец Метнера, я не помню, кажется, у каких-то родных пли знакомых. Мы устроились очень хорошо, но меня поразило, что в элегантной, хорошо обставленной квартире Кох, в самом центре Вены, оказалось довольно обильное количество клопов, с которыми пришлось вести борьбу.