Восстановление страниц жизни

Метнер считал обязательным для самого себя досконально знать предлагаемый ученикам репертуар; педагог должен уметь в любой момент своим совершенным исполнением показать ученику, что предъявляемые к нему требования вполне осуществимы, если ученик приложит максимум сил, мобилизует все свое внимание к достижению вершин исполнительского мастерства. Требовательность же Метнера не знала границ; он придавал огромное значение профессионализму, без которого невозможно достичь подлинного искусства, настаивал на том, что профессионализм немыслим без вдохновения, которое не приходит само, его нужно в себе развивать. По мнению Метнера, «все упражняемо», в том числе и вдохновение. Однако Метнер был врагом тренировки как самодовлеющего принципа. Он постоянно повторял ученикам, что «нельзя музыкантам превращаться в подслеповатых специалистов по специализированию, а из художественной техники делать пиротехнику или штучки для циркового жонглерства».

Для восстановления многих страниц жизни Метнера и его облика несомненный интерес представят дневники-письма А. М. Метнер. И Анна Михайловна, и Николай Карлович очень любили своих братьей, сестер, племянников, друзей, живших в разных странах, и испытывали потребность в постоянной духовной связи с ними. Но Николай Карлович в периоды напряженной композиторской или концертной работы редко обращался к эпистолярии, так как это занятие уносило драгоценные часы, нарушало столь необходимую ему атмосферу сосредоточенности, а нередко и приводило его в волнение: он ведь ничего не умел делать, ни о чем не умел беседовать без горячего участия сердца. Поэтому Анна Михайловна стремилась освободить его от этой обязанности. А так как она была всегда обременена очень многими повседневными делами, то ради сохранения сил придумала рациональную и довольно оригинальную форму информации близких о происходящем и жизни Николая Карловича. Ежедневно или с большими и меньшими перерывами она фиксировала прошедшие события или намечаемые планы на будущее. Когда такие записи накапливались в достаточном количестве, они отправлялись к сестре Анны Михайловны — Елене Михайловне в Париж. По прочтении сестра пересылала записи в Цюрих, где жил брат Николая Карловича — Эмилий Карлович, а он, в свою очередь, отправлял дневники-письма в Москву. Анна Михайловна просила всех своих и Николая Карловича многочисленных родственников в Москве сохранить дневники-письма, так как Николай Карлович хотел по возвращении на родину прочитать их, чтобы воскресить в памяти пережитое. Так отложился солидный по объему и содержательным пласт документальных материалов, охватывающий периоды двух концертных турне Метнера по Америке в сезонах 1924/25 и 1929/30 годов, его первых концертных выступлений в 1928 году в Англии, приведши к многократным его поездкам туда в последующие годы, наконец сообщение о выступлении в Берлине в 1928 году, оказавшемся последним его концертом в Германии.

При всей разности темпераментов, психических обликов Анны Михайловны и Николая Карловича, они были спаяны общностью мировоззрения, эстетических позиций, нравственных устоев. Разумеется, ошибочно было бы ставить знак равенства между всеми их суждениями. И все же с уверенностью можно сказать, что в дневниках-письмах Анны Михайловны есть множество таких страниц, под которыми без колебаний поставил бы свою подпись и Николай Карлович, что настроения и впечатления Анны Михайловны, возникшие в реальных ситуациях, были близки настроениям Николая Карловича.

Дневники-письма Анны Михайловны убедительно доказывают справедливость утверждений ряда мемуаристов, и особенно В. К. Тарасовой и А. И. Трояновской, относительно исключительной роли Анны Михайловны в жизни Николая Карловича. Волевой, жизнестойкий характер, острый ум, тонко анализирующий окружающие явления, уменье утешить в критические моменты — эти свойства доброжелательной и ласковой Анны Михайловны были направлены на преодоление всего, что нарушало творческую атмосферу жизни Николая Карловича или только грозило возможным нарушением.

Она брала на себя все житейские тяготы, приносила в жертву свой покой. В потоке бесконечных забот и дел, часто мелких, повседневно-будничных, способных засорить душу, затянуть в болото обывателыцины, Анна Михайловна живо интересовалась не только музыкальным искусством, без которого не мыслила своего существования, но проявляла глубокий интерес ко многим сферам культуры: знала великолепно и русскую, и зарубежную художественную литературу, которую нередко читала на языках подлинников, отлично разбиралась в вопросах изобразительного искусства, ее постоянно волновали проблемы философии. В интеллектуальных запросах у Анны Михайловны было немало общего с Николаем Карловичем, и в их совместной жизни всегда царила атмосфера подлинной духовности, о которой М, С. Шагинян вспоминает с нескрываемым восхищением и благодарностью за все то, что она обрела в общении с ними [1].
[1] См: Шагинян Мариэтта. Воспоминания о С. В. Рахманинове.— В кн.: Воспоминания о Рахманинове, т. 2.