Встреча Метнера с Прокофьевым

В последний приезд Николая Карловича в Ленинград мне удалось устроить дома встречи его с некоторыми нашими музыкантами. Он был восхищен игрой В. X. Разумовской, только что окончившей тогда Ленинградскую консерваторию. Она сыграла Николаю Карловичу, между прочим, мою большую и очень трудную Третью сонату (она издана в 1929 году), которую он весьма одобрил, несмотря на некоторые «прокофьевизмы».

Особенно вспоминается вечер, проведенный у меня с Метнерами и В. В. Щербачевым. К несчастью, разговор сам собой зашел на особенно злободневную тогда тему — о современных зарубежных новаторских течениях, главными представителями которых были Стравинский, Шёнберг, Хиндемит, Кршенек, Альбан Берг, Веберн, французская «Шестерка». Я говорю «к несчастью», потому что Николай Карлович настолько разволновался, что мы стали искать повод отвлечь его, переменив тему разговора. Эти течения означали для Метнера крушение всех идеалов в искусстве, идеалов высокого и прекрасного.

И мы, и сам Николай Карлович с женой строили тогда планы об окончательном их переезде в Советский Союз. Но это осуществить не удалось. И все же Николай Карлович Метнер вернулся к нам «вечно живой», вернулся как общепризнанный композитор-классик русской музыки XX века.

В заключение хочу рассказать о встрече Метнера с Прокофьевым. о которой я услышал от вдовы Метнера уже после ее окончательного возвращения на родину, в Москву. Прокофьев критически относился к традиционному пути Метнера, известны его высказывания об этом. Но творчество Метнера он ценил и некоторые даже крупные его при изведения сам исполнял. Так, в юношеские годы он играл Сонату g-moll, op. 22, а впоследствии исполнял в Америке (в 1920 году) его большую и очень трудную Сказку из op. 8, написанную в сонатной форме. Метнеру же Прокофьев так и остался чуждым композитором противоположного лагеря. И вот в годы жизни Николая Карловича в Берлине (по-видимому, в 1922 году) раздается звонок, и неожиданно появляется Прокофьев. Анна Михайловна, открывшая дверь, оторопела и даже испугалась, поспешила доложить Николаю Карловичу, от которого услышала приветливое: «Проси, проси, пожалуйста!» Прокофьев входит в кабинет со словами: «Я знаю, Николай Карлович, что Вы не любите мою музыку, но, может быть, Вам это понравится», — и преподносит ему свои «Сказки старой бабушки». Анна Михайловна ушла хлопотать по хозяйству для приема гостя и, когда вернулась, застала картину: сидят оба и мирно, доброжелательно беседуют. Так произошла личная встреча двух антиподов в музыкальном творчестве. А «Сказки» Прокофьева Метнеру понравились