Перепевать

Увидев Шаляпина так близко, я, признаться, обомлел. Я поклонился ему и прошептал почему-то «извините». Он не очень любезно посмотрел на меня, непонятно подмигнул и повернулся к трехстворчатому зеркалу, не глядя на меня, он за мной явно наблюдал в зеркале. Я еще больше смутился и немедля отвел глаза в сторону. Мне страсть как хотелось близко рассмотреть его уже почтиготовый грим, который он как будто подрисовывал; мечталось поглядеть, нет ли у него на ногах облегающих и улучшающих стройность ног толщинок, из шелка ли или из более дешевого материала сделан костюм, а главное, хотелось быть ему представленным, пожать его руку. Увы, Аксарин меня не представил. Тут же я сообразил, что Шаляпин увидит в зеркале, как я снова таращу на него глаза. И, окончательно смущенный, я сказал:
— Александр Рафаилович, можно мне посмотреть?
Аксарин моментально вышел со мной в вестибюль, приказал поставить в проходе первого ряда приставной стул и, необычно любезно провожая в зал, говорит:
— На ловца и зверь бежит. Зайдите, пожалуйста, ко мне в первом же антракте, есть серьезный разговор.
Я очень обрадовался, надеясь все же познакомиться с Шаляпиным. Он действительно был на своем месте, но Аксарин меня ему опять не представил, хотя и заговорил в его присутствии.
— До каких пор, — начал он, — вы будете сидеть в Музыкальной драме? Что вы там поете?
— Как — что? Не понимаю вашего вопроса.
— У вас же там неинтересный репертуар. У меня вы будете петь Риголетто, Демона, Скарпиа, Виндекса, а там что? Амонасро, Томский, Тонио да чертенята из «Сказок Гофмана» или «Черевичек». Переходите ко мне. Сколько вы там получаете? Впрочем, я знаю — 475 рублей за двенадцать спектаклей. Переходите ко мне, я вам дам 500. Ну, 550 за восемь спектаклей, перепевать [1] будете. С Федором Ивановичем будете петь, переходите.
— Кто это так — здорово живешь — уходит из Музыкальной драмы? — спросил я довольно ядовитым голосом и явном противоречии с собственным настроением.
Я уже был спокойнее и стал наблюдать за Шаляпиным. Он безучастно слушал Аксарина, и я подумал: наверное, ждет, чтобы я поскорее убрался. Но как только и уважительно отозвался о Музыкальной драме, он круто повернул стул и уставился в зеркало. Я сразу вспомнил, что в первые годы нашего века И. М. Лапицкий (под именем Михайлова) служил в Большом театре и был единственным режиссером, который посмел вступить с уже знаменитым тогда Шаляпиным в какой-то принципиальный
[1] Перепевать значило петь сверх договорной нормы за дополнительную плату.
спор по художественному вопросу. Лапицкому после этого пришлось уйти из театра, который он «не видел возможности перестроить из театра гастролеров в театр ансамбля». Пресса подняла шум. «Не верится, — писали газеты, — чтобы Дирекция в стремлении к ухудшению дела дошла до того, чтобы отпустить единственного толкового режиссера». Прямо кивать на Шаляпина не рисковали, но в театральной среде знали, что Лапицкий ушел после его стычки с Шаляпиным. Уйдя из Большого театра, Лапицкий занялся созданием театра ансамбля, который он в 1912 году и открыл под названием Театра музыкальной драмы. Шаляпину — в ту пору гастролеру по натуре — все это было неприятно, и он, не пропускавший ни одного новаторского художественного явления, в ТМД побывал только раз — и то на «Парсифале», которого ему в другом месте повидать не довелось.