Певец после мутации начал учиться

Правильно говорилось на ленинградской вокальной конференции 1949 года, что пятерка по инструментовке певице не нужна, если она получила тройку за пение (не за голос, а за пение). А в наших консерваториях специальности нередко уделяют меньше внимания, чем другим предметам, которые являются вторичными и третичными факторами в деятельности вокалистов. Об этом напоминал П. Лисициан в «Советской культуре», процитировав слова знаменитого педагога и певицы Маркези:
«Каждое искусство слагается из двух частей: технико-механической и эстетической. Тот, кто недостаточно подготовлен для преодолевания трудностей первого рода, никогда не будет в состоянии достигнуть совершенства во второй, будь он даже гений». Золотые слова! Ведь нужно помнить: ломимо плохих педагогов, не дающих необходимой подготовки, нередко и режиссеры, признавая, что лучшим выразителем чувства является пение, на деле мешают певцу вокальными средствами донести до слушателя свои же задания. Обо всем этом писали Наталия Шпиллер («Советская культура», 1904, 16 мая), М. П. Максакова, В. Дельман и другие накануне декабрьского Оперного пленума. Однако из ряда выступлений на пленуме можно сделать вывод: композиторы и режиссеры ведут оперу вперед, а вокалисты тянут ее назад.
10 сентября 1964 года в «Советской культуре» Олег Далецкий справедливо писал: «Каокие бы ни велись поиски форм оперной выразительности, нельзя забывать о неизменной природе певческого голоса».
Практичнее многих других пытался поставить вопрос о воспитании певца-актера Г. Кристи в своей статье «Где шаляпинские традиции?» («Советская культура», 1964, 17 ноября). Но не надо, кажется мне, говорить о гениях. Надо проще ставить вопрос.
Значительное количество оперных артистов выходит из самодеятельных кружков и начинает овладевать своим искусством в зрелом возрасте. А на прохождение программы музыкального училища, затем консерватории и проектируемой Г. Кристи оперной студии нужно минимум восемь или десять лет. Если певец после мутации начал учиться даже в восемнадцатилетнем возрасте, он перейдет на сцену в двадцать восемь. А в двадцать восемь лет его внешность может оказаться неподходящей для того Ленского или Ромео, который видится оку современного режиссера. Это о мужчинах. А женщины?! Не надо забывать, что наше государство тратит на подготовку вокалиста колоссальные деньги. А ведь при такой системе расходы могут оказаться совершенно напрасными. Мне мыслится поэтому иная система.
При наличии хорошего голоса и слуха певца если не три, то два года минимум обучают только правильной эмиссии звука, дикции, сольфеджио и элементам сценического движения, то есть основам профессии, которыми обходились девяносто пять процентов лучших певцов прошлого: Н. Н. Фигнер, Л. Г. Яковлев, В. И. Касторский и т. д. Если по истечении этого срока выясняется, что данный вокалист имеет право на публичные выступления, только тогда его начинают учить всему прочему.Русскому пению в общем испокон веков была родственна итальянская база пения, итальянская эмиссия звука. Она ни и киком мере не мешала не только таким гениям, как Шаляпин или Ершов, но и всей плеяде—Збруева и Черкасская, Давыдов и Тартаков, Майборода и Виттинг и многие другие проявлять особенности своей национально русской культуры. Мне даже кажется, что и некоторые наши успехи последнего времени — лучшее доказательство пользы стажировки в Италии.