Сорок восемь дней…

Постановщик вкратце рассказал о том, каким он видит каждого персонажа, затем разметил места и переходы до появления Шонара и предложил всем спеть свои партии на соответствующих местах (на основании до того проведенных спевок), не оглядываясь на дирижера. Попутно вносились коррективы.
В черновом плане все проделали все три состава. Затем начались разъяснения и закрепление найденного, сущность которых С. Д. Масловская заносила в свой клавир, он же режиссерская партитура, для дальнейшей работы с артистами.
К часу дня весь отрезок акта был готов. Последовал перерыв для завтрака. С двух до пяти работали над вторым отрывком. Затем последовал перерыв на два часа для обеда, после чего был доделан третий отрезок до конца акта. К часу ночи три состава были полностью готовы для дальнейшей проработки материала с режиссером с самой скрупулезной отделкой. И клянусь: мы не только не устали, но жалели, что репетиция кончилась.22 января 1914 года, то есть на сорок восьмой день после первой репетиции, состоялась и, как свидетельствовала вся печать, блестяще прошла премьера. Сорок восемь дней…
Мне скажут, что при Советской власти так утомлять артистов нельзя. Но и в советские годы несравненно более сложная, чем «Богема», опера Штрауса «Саломея» была поставлена в три месяца, в девяносто шесть дней. Да из этих девяноста шести дней выпали тринадцать понедельников — дней отдыха, которых мы до Октября не знали, и десять дней на подтекстовку немецких клавиров,— осталось, следовательно, семьдесят три дня на выучку труднейших партий и постановку. При этом «Богема» была у многих на слуху хоть в какой-нибудь мере, а о «Саломее» im один из исполнителей не имел никакого представления.
И пусть никто не думает, что вся труппа Театра музыкальной драмы или ГАТОБа двадцатых годов состояла из особо одаренных или высокообразованных музыкантов. Консерваторию кончали единицы. И она даже золотую медаль выдавала за один только экзамен по специальности людям, которые ни одного музыкально-теоретического предмета не сдали. Восемьдесят процентов певцов приходили в театр от частных педагогов, которые учили петь, но никого не учили музыке. Мы собственным трудом или, как тогда говорили, собственным горбом, благодаря влюбленности в театр и из страха — да, да, из страха — перед возможным увольнением высоко держали свое знамя, а следовательно, и знамя театра: ответственность за свой участок обязательно создает ответственность и за все предприятие.
В наших газетах, в частности во внутренних театральных, мимоходом, но все чаще упоминается о падении темпа постановок. Действительно, большие театры Москвы и Ленинграда чуть ли не годами ставили по две-три оперы в сезон, и общий баланс новинок в русских театрах беден. Причин несколько, но главная из них —отсутствие у театров твердого перспективного репертуарного плана хотя бы на три года. Образцом репертуарных колебаний до недавнего времени мог служить Кировский театр. Например, в список новых постановок вносятся «Сказки Гофмана», но скоро их заменяют «Тангейзером» и «Любовным напитком». Репетировать же начинают «Сорок первый» (А. Н. Толстого), затем прерывают репетиции и в пожарномпорядке готовят «Гунияди Ласло» и «Питера Граймса»…